Летняя рапсодия - Страница 63

Почему он позволил гордости взять верх над здравым смыслом? Особенно если учесть, что он не знает ровным счетом ничего о ее семье.

Когда он вошел, дом показался ему мрачным и страшно пустым. Он направлялся к телефону, чтобы позвонить Фрэнки, когда тот зазвонил.

— Эрик? — Ее голос, обычно такой жизнерадостный, сейчас звучал глухо и неуверенно. — Мне правда очень жаль, что так получилось. Я не хотела обидеть тебя. Просто меня бесит, что мои родственники хотят все время все обо мне знать. Это выводит меня из себя. Это не имеет ничего общего с моими чувствами к тебе. Прости, что я причинила тебе боль.

Все остатки гнева улетучились без следа.

— Милая, ты тоже прости меня. С моей стороны было несправедливо придираться к тебе из‑за твоих родственников. — Он взглянул на часы. — Послушай, сейчас только половина двенадцатого. Хочешь, я сейчас же опять буду у тебя?

Она чуть‑чуть помолчала.

— Да, очень хочу. Ты мне нужен. И еще…

— Что, Фрэнки?

— Поскорее, ладно?

В конце концов Эрик встретился с Домом Гранателли, и это случилось на полугодичном собрании Сент‑Луисской ассоциации владельцев ресторанов.

Собрание происходило во вторник третьей недели мая, во второй половине дня. Когда деловая часть собрания закончилась, старые друзья и деловые партнеры стали подниматься со своих мест, чтобы встретиться и поговорить.

Эрик знал Дома Гранателли лишь понаслышке. Все, кто был занят в ресторанном бизнесе, с уважением относились к этому человеку, который поддерживал из года в год популярность и высокий уровень заведения Гранателли.

От Эрика не укрылись мрачные пристальные взгляды, которые бросал на него этот патриарх городского ресторанного бизнеса на протяжении всего продолжительного заседания. Этого не заметил бы только слепой. Очевидно, до отца Фрэнки дошли слухи о том, что его дочь встречается с владельцем ресторана, который будет обслуживать свадьбу его сына, и хмурые взгляды ясно говорили Эрику, что Дом Гранателли от этого далеко не в восторге.

Как только представился случай, Эрик протолкался через толпу и подошел к веселой группе людей, окружавших Гранателли. Он остановился там в ожидании, когда его рост и внушительная наружность обратят на себя внимание этого кружка.

Наконец их взгляды встретились.

— Здравствуйте, сэр. Меня зовут Эрик Торп, я организую обслуживание свадьбы вашего сына.

Высоченный Эрик возвышался над Гранателли, но присутствие того было тоже ощутимым — он держался с таким достоинством, что казался больше, чем был на самом деле. У него было покрытое темным загаром лицо с красивыми, правильными чертами и молодецкими усами такой же снежной белизны, как и его густые волнистые волосы.

— Дом Гранателли, рад познакомиться. — Радости у него в голосе не чувствовалось, хотя он и пожал протянутую руку Эрика.

Рукопожатие Дома было крепким и агрессивным. С близкого расстояния Эрик увидел сходство между отцом и дочерью — тот же упрямый подбородок, те же глубоко посаженные, сверкающие карие глаза. Эрик чувствовал, как эти глаза оценивают, изучают его. Дом Гранателли может стать грозным противником, решил он.

— Моя жена Тереза, она говорила мне о вас. Свадебное меню… с ним уже все улажено, да?

— Почти, — солгал Эрик.

Тереза оказалась крепким орешком, это уж точно. Она не согласилась с предложением Фрэнки вести переговоры непосредственно с Эриком, а Фрэнки столь же твердо отказалась тратить свое время на встречи. Так что Эрик теперь составлял бесконечные варианты меню и отдавал Фрэнки, а та передавала их Терезе.

Тереза то и дело меняла свои решения. Гас угрожал кого‑нибудь убить, и Эрик временами очень жалел, что вообще связался с таким видом обслуживания.

— Прекрасно, прекрасно. Значит, с этим все в порядке. — Гранателли говорил холодно и держался отчужденно.

Судя по всему, дело здесь было в связи Эрика с дочерью Дома. У Эрика сложилось убеждение, что Дом Гранателли каким‑то образом догадывался о тех страстных ночах, которые они провели вместе. Не исключено, что отцы в этом отношении обладают шестым чувством.

Эрику также было ясно и то, что Дом — самый настоящий, классический итальянский отец. Без единого слова он дал Эрику понять, что если он, Эрик Торп, позволит себе играть чувствами Франчески, то очень сильно за это поплатится.

Эрику надо было как‑то выяснить отношения.

— Мистер Гранателли, можно пригласить вас выпить чего‑нибудь? — Эрик решил, что в этой ситуации возможен лишь один игровой прием — прямой проход по середине поля. Игра слишком важна, чтобы пробовать какие‑то изыски. У Гранателли был такой вид, словно он собирался отказаться. — Где‑нибудь, где поспокойнее. Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Гранателли колебался. Кружок вокруг него стал таять — люди отходили, почувствовав, что у этих двух собеседников возникло какое‑то серьезное дело. Наконец, пронзив Эрика долгим, внимательным взглядом, Гранателли наклонил голову, принимая приглашение с плохо скрытым раздражением.

В отеле, где проходило собрание, имелся небольшой, уютный бар, расположенный сразу за холлом. По предложению Эрика они туда и отправились. Дом заказал себе пиво, и Эрик последовал его примеру.

Когда их обслужили, Эрик отпил из своего стакана и сказал:

— Мистер Гранателли, вот уже около шести недель, как я встречаюсь с вашей дочерью Фрэнки. — Он решил, что самое лучшее будет сразу взять быка за рога.

Дом наклонил голову официальным, царственным жестом, который не был знаком согласия или одобрения, а означал лишь, что информация принята к сведению.