Летняя рапсодия - Страница 58

— Значит, ты ремонтируешь дом, чтобы продать его?

— Боже упаси! Я бы никогда не стал возиться с ремонтом только для того, чтобы продать дом кому‑то другому. Нет, мне всегда хотелось, что называется, пустить корни, иметь свой собственный кров, и как только я увидел этот дом, то сразу же понял, что нашел то, что искал.

Она шла за ним словно в забытьи. Да, пространства здесь было хоть отбавляй. В нескольких местах стены еще хранили следы восстановительных работ — в зияющих дырах с неровными краями виднелись провода или трубы.

Мебель не представляла собой ничего особенного, у нее был вид просто давно находящейся в употреблении и удобной. Фотографии встречались нечасто, и на всех были засняты футбольные команды, а на каминной полке в гостиной стояло несколько серебряных призовых кубков.

Комнаты еще нуждались в покраске, но, когда они дошли до кухни, Фрэнки сразу поняла, на что он обратил главное внимание. Все здесь сверкало чистотой и новизной, стены были оклеены светлыми обоями с рисунком из огромных желтых подсолнухов.

Над кухонным столом висели на крюках кастрюли и сковороды с медными донышками. Рядом находились кухонные приспособления, какие только можно себе представить. Фрэнки увидела здесь три разных плиты, посудомоечную машину, несколько соковыжималок, измельчителей и сбивалок и целую полку кулинарных книг. А такой набор приправ и пряностей Фрэнки видела впервые за пределами кухни своей матери.

Ей показалось, что еще немного — и у нее выступит аллергическая сыпь.

За свою жизнь она успела насмотреться на то, как женщины у них в семье доводили себя постоянной стряпней до полного изнеможения, и давно уже поклялась, что не станет учиться ничему, кроме самых элементарных вещей — например, как заваривать чай. И не стала, чем вызвала у матери непреходящее чувство обиды.

Эрик наблюдал за ней, ожидая, видимо, как она отреагирует на все это изобилие. Ну, ей нет смысла создавать у него какие‑то иллюзии. Она сморщила нос и покачала головой с сокрушенной улыбкой.

— Вижу, ты тут немало поработал, но должна тебе прямо сказать, что ненавижу и презираю кухни, — заявила она. — И готовить я не умею. В лучшем случае могу поджарить хлеб в тостере. Я не классическая итальянка.

Это совершенно его не смутило.

— Ну а я здесь хорошо управляюсь. Это мое хобби, так что проблем нет, не так ли? — Он открыл шкаф, вынул бутылку и налил немного красного вина в бокал. — Вот, попробуй это и поброди по дому, пока я занимаюсь гамбургерами.

Она так и сделала.

Дом был огромный, и чем дальше, тем большее чувство дискомфорта он в ней вызывал. Каждая комната, куда она заглядывала, все, на что бы она ни посмотрела, делали яснее ясного смысл того беззвучного сигнала, который посылал ей дом Эрика.

Это семейное жилище, молча трубил он. Иначе зачем бы холостяку иметь пять спален, три ванны полного размера и два туалета, огромную игровую комнату и бассейн — сейчас он без воды — на просторном огороженном заднем дворе? Не говоря уже о большущей террасе и специально оборудованном месте для барбекю, где можно зажарить на вертеле полслона.

Здесь было отчего испугаться. У него нет никаких родственников, но она явственно ощущала, что он привез ее к себе, чтобы познакомить с домом.

Единственное, что ей понравилось, так это спальня Эрика — большая, обращенная окнами на юг комната на верхнем этаже. Он обшил одну длинную стену кедровыми досками, что создавало впечатление бревенчатой хижины.

На громадной кровати с водяным матрасом лежало пуховое одеяло, очень похожее на ее собственное, только цвет был другой, более строгий — коричневый с черным.

Возле изголовья кровати стояла стереосистема. Пол с коричневым шерстяным покрытием устилали большие пушистые ковры. На спинке стула висел небрежно брошенный белый махровый халат. На ночном столике лежала биография какого‑то спортсмена.

Ей не потребовалось больших усилий, чтобы вообразить себя лежащей вместе с Эриком на этом упруго колеблющемся матрасе и представить себе, как он раздевает ее — неторопливо и сосредоточенно. Потом она вообразила, как сама раздевается донага, закутывается в его халат, забирается в постель и прячется там, пока он не придет искать ее, и к черту ужин!

Неплохая идея, да только она не сможет заставить себя поступить так нахально.

Она мельком увидела свое отражение в зеркале и опустила уголки губ так, чтобы получилась гримаса сожаления. Она все еще была хорошо воспитанной итальянской дочерью и потому не могла вести себя так разнузданно, но мысль об этом заставила ее сердце заколотиться.

Фрэнки все еще не решила, как ей заговорить с Эриком на тему романа, и даже думать об этом было страшновато. Однако она тут же с усмешкой отмела эти страхи. Мужчины, которых она знала до Эрика, буквально заваливали ее такими предложениями, и большая часть времени уходила у нее на то, чтобы придумать мягкую формулу отказа. Ей и во сне не снилось, что наступит такой момент, когда предложение будет исходить от нее самой.

Времена действительно меняются.

Она уже снова спустилась на первый этаж и, смакуя вино в бокале, смотрела из широких окон гостиной на открывавшийся оттуда вид, когда за ней пришел Эрик.

— Еда готова, — сказал он, кладя руку ей на плечи, и повел ее в столовую, где уже накрыл деревянный стол плетеными подставками, расставил тарелки и разложил приборы. В стакане стояла роза.

Как выяснилось, этот мужчина действительно умел готовить.

Комната освещалась огнем, который Эрик развел в камине гостиной, и мягким светом лампы в углу. Фрэнки остро ощущала присутствие Эрика, удобно расположившегося в кресле на расстоянии нескольких футов от дивана, где после ужина полулежала она.